ИСЛАМ И ФЕМИНИЗМ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Каждый раз, когда речь заходит о традиции прикрытия волос в исламе для женщин, в комментариях разгорается дискуссия о том, является ли это формой дискриминации женщин или нет.
Довольно часто люди просто забывают об автономии мусульманок и судят с позиции западных культур. Предполагается, что у женщин в исламе не может быть свободного выбора, будь то навязанные социальные нормы, которые женщины приняли бессознательно, или насильственное требование носить одежду, прикрывающую волосы, лицо и/или тело.
Также создается впечатление, что кроме дискриминационной практики в хиджабе больше ничего не видят. Тем временем он имеет и социальное и даже политическое значение.
Этот текст будет посвящен:
Во-первых, истории хиджаба и того, как он обрел политическое значение для женщин.
И во-вторых, мнении исламских феминисток и феминистском прочтении Корана.
Также мы слегка затронем хиджаб и ислам в контексте России.
Мы постарались сделать этот текст нейтральным и постарались отразить оба мнения: свободного выбора ношения хиджаба, и патриархальной практики, которая вредит женщинам.
Каждый раз, когда речь заходит о традиции прикрытия волос в исламе для женщин, в комментариях разгорается дискуссия о том, является ли это формой дискриминации женщин или нет.
Довольно часто люди просто забывают об автономии мусульманок и судят с позиции западных культур. Предполагается, что у женщин в исламе не может быть свободного выбора, будь то навязанные социальные нормы, которые женщины приняли бессознательно, или насильственное требование носить одежду, прикрывающую волосы, лицо и/или тело.
Также создается впечатление, что кроме дискриминационной практики в хиджабе больше ничего не видят. Тем временем он имеет и социальное и даже политическое значение.
Этот текст будет посвящен:
Во-первых, истории хиджаба и того, как он обрел политическое значение для женщин.
И во-вторых, мнении исламских феминисток и феминистском прочтении Корана.
Также мы слегка затронем хиджаб и ислам в контексте России.
Мы постарались сделать этот текст нейтральным и постарались отразить оба мнения: свободного выбора ношения хиджаба, и патриархальной практики, которая вредит женщинам.
ИСТОРИЯ ВУАЛИ
Для начала отметим, что традиция ношения вуали (мы будем использовать это слово в качестве термина, обозначающего закрывающие часть тела типы одежды) и изоляция женщин появились не в исламе и не являются коренными для арабов. Строгое уединение и прикрытие матрон действовало в римском и византийском обществе.
Примечание:
Согласно юридическому и социальному кодексу Рима – писаному и неписаному – идеальная римлянка была матроной, которая сама вела домашнее хозяйство, ткала ткань, обеспечивала мужа детьми, едой и проявляла соответствующую скромность.
Некоторые данные указывают на то, что в юго-западном арабском регионе только два клана (Бану Исмаил и Бану Кахтан), возможно, практиковали ту или иную форму женской вуали в доисламские времена. В древнем Египте также не существовало традиции изолировать женщин или заставлять их носить вуаль, хотя некоторые женщины, возможно, публично использовали вуаль на голове в более поздний период.
Задолго до ислама в месопотамских культурах и среди сасанидов Персии практиковалось ношение вуали изолирование женщин. В древней Месопотамии чадра для женщин считалась признаком респектабельности и высокого статуса; порядочные замужние женщины носили ее, чтобы отличаться от рабынь и «нецеломудренных женщин». Последним запрещалось покрывать голову или волосы.
Последовательные вторжения привели к некоторому синтезу культурных практик греческой, персидской и месопотамской империй и семитских народов этих регионов.
Покрытие и изоляция женщин, по-видимому, впоследствии утвердились в иудейской и христианской культурах. Постепенно они распространились на арабов, принадлежащих к городским высшим классам, а затем и на широкую городскую общественность. Покрытие головы (но не лица) было широко распространено и в сельской местности.
В 1956 году историк Альберт Хурани написал статью «Исчезающая вуаль — вызов старому порядку», предсказав, что вуаль на Ближнем Востоке скоро исчезнет. О том же писал египетский юрист Касим Амин в своей книге «Освобождение женщин», которая произвела фурор после публикации в 1899 году. Он был первым египтянином, заговорившим о правах женщин; объектами его критики стали многоженство, обязательность ношения вуали (никаб и хиджаб), а также принижение женщины в общественной жизни. Амин считал, что эти практики не являются подлинно исламскими и противоречат духу ислама. Его работа оказала огромное влияние на женские общественные и политические движения по всему исламскому миру.
Амин считал, что Египту необходимо догнать Европу. Он утверждал, что Египет отстал, потому что его женщины носили вуаль и были прикованы к дому. Это сделало их неспособными социализировать своих детей в меняющемся мире. В действительности, однако, Амин формулировал идеи, которые уже были распространены в Египте из-за его растущих контактов с Европой после французских и британских завоеваний и оккупаций.
Эти контакты познакомили египтян не только с новыми технологиями (например, поездами и трамваями), но также с идеями равенства, демократии и меритократии.
Европейские женщины с непокрытыми головами не были редкостью в Египте. Египтянки - сначала представительницы высшего класса, а потом и остальные - начали следовать их примеру.
Но у этой тенденции были и противники. В 1908 году Фатима Рашид, жена владельца националистической газеты, писала: «Чадра — это не болезнь, которая нас сдерживает. Скорее, это причина нашего счастья…». В 1914 году религиозные ученые обратились к правительству с просьбой наказать тюремным заключением или штрафом женщин, которые не носят чадру.
Они считали, что Египет может добиться прогресса обращаясь к исламу, а не подражая Европе. А египетский разум необходимо, так сказать, деколонизировать путем исламизации. Самым известным среди них был Хасан аль-Банна, основавший в 1928 году организацию «Братья-мусульмане» (признана в России террористической организацией), которая создала сеть школ, медицинских учреждений и заводов для исламизации египтян.
Но режим короля Фарука распустил «Братьев-мусульман». После свержения Фарука в 1954 году «Братья» попытались убить президента Гамаля Абдель Насера. «Братья» враждебно относились к социалистической политике Насера, панарабскому национализму и отказу превратить Египет в исламское государство.
Насер приказал принять суровые меры против Братьев. Тысячи людей были отправлены в тюрьму. Многие бежали в Саудовскую Аравию, власти которой, как и «Братья-мусульмане», считали, что все мусульмане должны основывать свою идентичность на исламе, а не на национальности или этнической принадлежности.
Саудовская Аравия вербовала интеллектуалов среди «Братьев-мусульман» для экспорта ваххабизма- идеологии, заключающейся в том, чтобы восстановить «чистый ислам», искоренив «иностранные» влияния. «Братьев» поддерживали США, Насера — СССР.
Неожиданный поворот в практике ношения вуали случился в 1968 году, когда Израиль нанес поражение Египту в войне 1967 года. Волна уныния охватила Египет, побудив его народ приписать поражение Египта отходу Насера от ислама. Эта точка зрения получила распространение еще и потому, что Насер, чтобы успокоить народ, стал публично подтверждать свою веру, говоря, например, следующее: «Аллах пытался преподать Египту урок, чтобы… построить новое общество». Насер освободил из тюрьмы активистов «Братьев-мусульман».
Преемник Насера Анвар Садат, который начал сближаться с США, позволил «Братьям» возобновить свою исламскую деятельность, пока они держались в стороне от политики. Он также использовал их для подавления левых настроений в университетских кампусах. Левые были самыми ярыми критиком поворота Садата к капитализму.
Неудивительно, что хиджаб впервые появился в университетских кампусах в начале 1970-х годов. Его стиль был изменен, теперь это была «зиа ислами» или официальная одежда «Братьев».
Хотя небольшой процент египетских студентов сменил стиль одежды, это все равно было достаточно заметно для таких ученых, как Фадва Эль Гуинди и Джон Олден Уильямс, которые брали интервью у тех, кто носил новый хиджаб. В этих интервью, которые цитирует Ахмед, неизменно упоминается, как война 1967 года заставила их осознать тщетность подражания Западу.
Снятие вуали больше не было символом надежды. Им стал хиджаб.
Возвращение хиджаба побудило журналистку Амину аль-Саид назвать его «саванами». Родители, бабушки и дедушки выражали свою тревогу, а иногда и ужас, обсуждая с Эль Гуинди и Уильямсом возвращение практики носить хиджаб.
Споры между девочками в хиджабе и их старшими родственниками наглядно показаны в рассказе Лейлы Ахмед (американо-египетская исламоведка) о студентке-первокурснице Экраме Бешир, где действие происходило в 1971 году. Бешир в хиджабе выделялась среди студенток университетов, многие из которых носили мини-юбки.
Тётя Бешир часто просила её «перестать глупить». Дядя волновался, что она не сможет найти мужа, нося «такую одежду». Профессор часто комментировал ее наряд. В один особенно жаркий день он спросил, почему она надела на платье «эту штуку».
«Потому что я мусульманка», — ответила Бешир. Профессор возмутился: «Я мусульманин, моя жена мусульманка, они [студенты] мусульмане».
Тем не менее, хиджаб не мог вернуться без исламистов, особенно «Братьев-мусульман», которые пропагандировали его как правильный исламский способ одеваться, а также исламизировали общество.
К 1990-м годам хиджаб стал привычным способом одеваться. Применяемое исламистами насилие побудило правительство деисламизировать свою систему образования. Девочкам I-V классов было запрещено носить хиджаб, старшеклассницы могли носить его только письменном согласии своих опекунов.
Школьницы были в ужасе, увидев, что их одноклассницам не разрешили ходить в школу. Даже девушки, которые не носили хиджаб, в знак солидарности начали носить его. Вспыхнули протесты, СМИ подвергли критике эти решения, а родители протестовали. Правительство проиграло несколько судебных исков. Но даже сегодня в элитные рестораны и курорты не допускаются женщины в хиджабах, которые считаются представительницами низшего класса.
Хиджаб действительно имеет классовое измерение и символизм.
К середине 1990-х и началу 2000-х годов бизнес, движимый прибылью, почувствовал жажду религиозного контента. Телевизионные каналы начали предоставлять религиозным активистам мощную возможность для работы в то время, когда египетское кино пришло в упадок и при Хосни Мубараке часто подвергалось цензуре.
Эти каналы стали еще более влиятельными, когда начали транслировать программы для женщин. Женщин приглашали отвечать на табуированные вопросы, от которых ведущие-мужчины уклонились бы. Ведущие, которые когда-то были не религиозными, стали носить хиджаб и перешли на эти каналы в поисках гораздо более широкой аудитории и большего числа поклонников.
Не все женщины носили хиджаб из-за религиозности. Телеканалы продвигали хиджаб как модный тренд. Они предлагали носить разные ткани и цвета, комбинировать их с украшениями и одеждой.
Сегодня Египет находится в середине нового этапа. Под руководством Абдель Фатха ас-Сисси «Братья-мусульмане» находятся в смятении. Государство осуществляет беспрецедентный контроль над религиозным контентом. Кроме того, рост экстремистских группировок, таких как «Исламское государство» (запрещенная в РФ террористическая организация) в 2014 году, поляризовал египетское общество.
Примечание:
Отметим, что Абдель Фатха ас-Сисси является президентом с 2013 года. В 2019 году он скорректировал конституцию, что позволило ему участвовать в выборах в 2023 году, где он набрал почти 90% голосов. Его правление считается авторитарным.
Подобные сложные и запутанные истории показывают, что связывать ношение хиджаба и исламский экстремизм некорректно.
Как показывает пример Египта, женщины носят хиджаб по различным причинам, связанным с политикой, модой, развлечениями и религией, а не только потому, что они приняли крайние течения ислама. Контроль над религиозной одеждой представляет собой культурное непонимание и фанатизм и может приводить к тому, что со временем все больше женщин будут носить хиджаб, как это произошло после репрессивного режима Насера в Египте.
Для начала отметим, что традиция ношения вуали (мы будем использовать это слово в качестве термина, обозначающего закрывающие часть тела типы одежды) и изоляция женщин появились не в исламе и не являются коренными для арабов. Строгое уединение и прикрытие матрон действовало в римском и византийском обществе.
Примечание:
Согласно юридическому и социальному кодексу Рима – писаному и неписаному – идеальная римлянка была матроной, которая сама вела домашнее хозяйство, ткала ткань, обеспечивала мужа детьми, едой и проявляла соответствующую скромность.
Некоторые данные указывают на то, что в юго-западном арабском регионе только два клана (Бану Исмаил и Бану Кахтан), возможно, практиковали ту или иную форму женской вуали в доисламские времена. В древнем Египте также не существовало традиции изолировать женщин или заставлять их носить вуаль, хотя некоторые женщины, возможно, публично использовали вуаль на голове в более поздний период.
Задолго до ислама в месопотамских культурах и среди сасанидов Персии практиковалось ношение вуали изолирование женщин. В древней Месопотамии чадра для женщин считалась признаком респектабельности и высокого статуса; порядочные замужние женщины носили ее, чтобы отличаться от рабынь и «нецеломудренных женщин». Последним запрещалось покрывать голову или волосы.
Последовательные вторжения привели к некоторому синтезу культурных практик греческой, персидской и месопотамской империй и семитских народов этих регионов.
Покрытие и изоляция женщин, по-видимому, впоследствии утвердились в иудейской и христианской культурах. Постепенно они распространились на арабов, принадлежащих к городским высшим классам, а затем и на широкую городскую общественность. Покрытие головы (но не лица) было широко распространено и в сельской местности.
В 1956 году историк Альберт Хурани написал статью «Исчезающая вуаль — вызов старому порядку», предсказав, что вуаль на Ближнем Востоке скоро исчезнет. О том же писал египетский юрист Касим Амин в своей книге «Освобождение женщин», которая произвела фурор после публикации в 1899 году. Он был первым египтянином, заговорившим о правах женщин; объектами его критики стали многоженство, обязательность ношения вуали (никаб и хиджаб), а также принижение женщины в общественной жизни. Амин считал, что эти практики не являются подлинно исламскими и противоречат духу ислама. Его работа оказала огромное влияние на женские общественные и политические движения по всему исламскому миру.
Амин считал, что Египту необходимо догнать Европу. Он утверждал, что Египет отстал, потому что его женщины носили вуаль и были прикованы к дому. Это сделало их неспособными социализировать своих детей в меняющемся мире. В действительности, однако, Амин формулировал идеи, которые уже были распространены в Египте из-за его растущих контактов с Европой после французских и британских завоеваний и оккупаций.
Эти контакты познакомили египтян не только с новыми технологиями (например, поездами и трамваями), но также с идеями равенства, демократии и меритократии.
Европейские женщины с непокрытыми головами не были редкостью в Египте. Египтянки - сначала представительницы высшего класса, а потом и остальные - начали следовать их примеру.
Но у этой тенденции были и противники. В 1908 году Фатима Рашид, жена владельца националистической газеты, писала: «Чадра — это не болезнь, которая нас сдерживает. Скорее, это причина нашего счастья…». В 1914 году религиозные ученые обратились к правительству с просьбой наказать тюремным заключением или штрафом женщин, которые не носят чадру.
Они считали, что Египет может добиться прогресса обращаясь к исламу, а не подражая Европе. А египетский разум необходимо, так сказать, деколонизировать путем исламизации. Самым известным среди них был Хасан аль-Банна, основавший в 1928 году организацию «Братья-мусульмане» (признана в России террористической организацией), которая создала сеть школ, медицинских учреждений и заводов для исламизации египтян.
Но режим короля Фарука распустил «Братьев-мусульман». После свержения Фарука в 1954 году «Братья» попытались убить президента Гамаля Абдель Насера. «Братья» враждебно относились к социалистической политике Насера, панарабскому национализму и отказу превратить Египет в исламское государство.
Насер приказал принять суровые меры против Братьев. Тысячи людей были отправлены в тюрьму. Многие бежали в Саудовскую Аравию, власти которой, как и «Братья-мусульмане», считали, что все мусульмане должны основывать свою идентичность на исламе, а не на национальности или этнической принадлежности.
Саудовская Аравия вербовала интеллектуалов среди «Братьев-мусульман» для экспорта ваххабизма- идеологии, заключающейся в том, чтобы восстановить «чистый ислам», искоренив «иностранные» влияния. «Братьев» поддерживали США, Насера — СССР.
Неожиданный поворот в практике ношения вуали случился в 1968 году, когда Израиль нанес поражение Египту в войне 1967 года. Волна уныния охватила Египет, побудив его народ приписать поражение Египта отходу Насера от ислама. Эта точка зрения получила распространение еще и потому, что Насер, чтобы успокоить народ, стал публично подтверждать свою веру, говоря, например, следующее: «Аллах пытался преподать Египту урок, чтобы… построить новое общество». Насер освободил из тюрьмы активистов «Братьев-мусульман».
Преемник Насера Анвар Садат, который начал сближаться с США, позволил «Братьям» возобновить свою исламскую деятельность, пока они держались в стороне от политики. Он также использовал их для подавления левых настроений в университетских кампусах. Левые были самыми ярыми критиком поворота Садата к капитализму.
Неудивительно, что хиджаб впервые появился в университетских кампусах в начале 1970-х годов. Его стиль был изменен, теперь это была «зиа ислами» или официальная одежда «Братьев».
Хотя небольшой процент египетских студентов сменил стиль одежды, это все равно было достаточно заметно для таких ученых, как Фадва Эль Гуинди и Джон Олден Уильямс, которые брали интервью у тех, кто носил новый хиджаб. В этих интервью, которые цитирует Ахмед, неизменно упоминается, как война 1967 года заставила их осознать тщетность подражания Западу.
Снятие вуали больше не было символом надежды. Им стал хиджаб.
Возвращение хиджаба побудило журналистку Амину аль-Саид назвать его «саванами». Родители, бабушки и дедушки выражали свою тревогу, а иногда и ужас, обсуждая с Эль Гуинди и Уильямсом возвращение практики носить хиджаб.
Споры между девочками в хиджабе и их старшими родственниками наглядно показаны в рассказе Лейлы Ахмед (американо-египетская исламоведка) о студентке-первокурснице Экраме Бешир, где действие происходило в 1971 году. Бешир в хиджабе выделялась среди студенток университетов, многие из которых носили мини-юбки.
Тётя Бешир часто просила её «перестать глупить». Дядя волновался, что она не сможет найти мужа, нося «такую одежду». Профессор часто комментировал ее наряд. В один особенно жаркий день он спросил, почему она надела на платье «эту штуку».
«Потому что я мусульманка», — ответила Бешир. Профессор возмутился: «Я мусульманин, моя жена мусульманка, они [студенты] мусульмане».
Тем не менее, хиджаб не мог вернуться без исламистов, особенно «Братьев-мусульман», которые пропагандировали его как правильный исламский способ одеваться, а также исламизировали общество.
К 1990-м годам хиджаб стал привычным способом одеваться. Применяемое исламистами насилие побудило правительство деисламизировать свою систему образования. Девочкам I-V классов было запрещено носить хиджаб, старшеклассницы могли носить его только письменном согласии своих опекунов.
Школьницы были в ужасе, увидев, что их одноклассницам не разрешили ходить в школу. Даже девушки, которые не носили хиджаб, в знак солидарности начали носить его. Вспыхнули протесты, СМИ подвергли критике эти решения, а родители протестовали. Правительство проиграло несколько судебных исков. Но даже сегодня в элитные рестораны и курорты не допускаются женщины в хиджабах, которые считаются представительницами низшего класса.
Хиджаб действительно имеет классовое измерение и символизм.
К середине 1990-х и началу 2000-х годов бизнес, движимый прибылью, почувствовал жажду религиозного контента. Телевизионные каналы начали предоставлять религиозным активистам мощную возможность для работы в то время, когда египетское кино пришло в упадок и при Хосни Мубараке часто подвергалось цензуре.
Эти каналы стали еще более влиятельными, когда начали транслировать программы для женщин. Женщин приглашали отвечать на табуированные вопросы, от которых ведущие-мужчины уклонились бы. Ведущие, которые когда-то были не религиозными, стали носить хиджаб и перешли на эти каналы в поисках гораздо более широкой аудитории и большего числа поклонников.
Не все женщины носили хиджаб из-за религиозности. Телеканалы продвигали хиджаб как модный тренд. Они предлагали носить разные ткани и цвета, комбинировать их с украшениями и одеждой.
Сегодня Египет находится в середине нового этапа. Под руководством Абдель Фатха ас-Сисси «Братья-мусульмане» находятся в смятении. Государство осуществляет беспрецедентный контроль над религиозным контентом. Кроме того, рост экстремистских группировок, таких как «Исламское государство» (запрещенная в РФ террористическая организация) в 2014 году, поляризовал египетское общество.
Примечание:
Отметим, что Абдель Фатха ас-Сисси является президентом с 2013 года. В 2019 году он скорректировал конституцию, что позволило ему участвовать в выборах в 2023 году, где он набрал почти 90% голосов. Его правление считается авторитарным.
Подобные сложные и запутанные истории показывают, что связывать ношение хиджаба и исламский экстремизм некорректно.
Как показывает пример Египта, женщины носят хиджаб по различным причинам, связанным с политикой, модой, развлечениями и религией, а не только потому, что они приняли крайние течения ислама. Контроль над религиозной одеждой представляет собой культурное непонимание и фанатизм и может приводить к тому, что со временем все больше женщин будут носить хиджаб, как это произошло после репрессивного режима Насера в Египте.
МНЕНИЕ ФЕМИНИСТОК-МУСУЛЬМАНОК
Среди исламских феминисток нет однозначного и общего мнения относительно вуали. К примеру, Лейла Ахмед в своей книге 2011 года пишет, что вуаль прошла через сложный цикл истории, и что хиджаб - не то же самое, что афганская бурка, которую носят вынужденные подчиняться мужчинам женщины, которым не оставили выбора.
По мнению Ахмед, сегодня хиджаб часто отражает ценности и взгляды, которые вообще не имеют ничего общего с благочестием. Она отмечает, что многие молодые женщины в Америке после теракта 11 сентября начали носить хиджаб в знак протеста против исламофобии или для выражения своей солидарности с Палестиной.
Также она пишет в своей книге о существующем феминистском переводе Корана, в котором приводятся веские доводы против домашнего насилия, о кампании по выносу женских секций мечетей из подвалов, о крупных конгрессах, на которых мусульманские власти предлагают платформу для критики. Даже если мусульманские власти и старейшины просто создают видимость либерализма, чтобы избежать обвинений в авторитаризме, формируется молодое поколение мусульман, и они требуют вести более прогрессивную политику.
Исследовательница ислама Рейчел Вудлок пишет:
«Наиболее важным для мусульманских феминисток является элемент свободы выбора в интерпретации исламской одежды, в отличии от исламистов, которые утверждают, что хиджаб является символом мусульманского благочестия»
«Актуальным вопросом для мусульманских феминисток сегодня является элемент выбора, связанный с одеждой, и имеет ли женщина право выбирать, носить вуаль или нет» – сообщает Май Ямани (независимая саудовская исследовательница, писательница и антропологиня).
Женщины, выступающие против ношения хиджаба, утверждают, что закрытие всего тела буркой и другими предметами одежды является культурной традицией, возникшей в результате консервативного чтения Корана муллами-мужчинами, и что сам Коран не требует такого покрытия.
Часть мусульманских феминисток, в том числе француженки Фадела Амара и Хеди Мхенни, поддерживают запрет на ношение хиджаба. Они утверждают, что он по своей сути представляет собой порабощение женщин. Амара поддержала запрет Франции на ношение хиджаба в общественных местах, заявив, что «вуаль является видимым символом порабощения женщин, и поэтому ей нет места в смешанных и светских пространствах французской системы государственных школ». Мхенни поддержала запрет на ношение хиджаба в Тунисе на аналогичных основаниях.
Среди исламских феминисток нет однозначного и общего мнения относительно вуали. К примеру, Лейла Ахмед в своей книге 2011 года пишет, что вуаль прошла через сложный цикл истории, и что хиджаб - не то же самое, что афганская бурка, которую носят вынужденные подчиняться мужчинам женщины, которым не оставили выбора.
По мнению Ахмед, сегодня хиджаб часто отражает ценности и взгляды, которые вообще не имеют ничего общего с благочестием. Она отмечает, что многие молодые женщины в Америке после теракта 11 сентября начали носить хиджаб в знак протеста против исламофобии или для выражения своей солидарности с Палестиной.
Также она пишет в своей книге о существующем феминистском переводе Корана, в котором приводятся веские доводы против домашнего насилия, о кампании по выносу женских секций мечетей из подвалов, о крупных конгрессах, на которых мусульманские власти предлагают платформу для критики. Даже если мусульманские власти и старейшины просто создают видимость либерализма, чтобы избежать обвинений в авторитаризме, формируется молодое поколение мусульман, и они требуют вести более прогрессивную политику.
Исследовательница ислама Рейчел Вудлок пишет:
«Наиболее важным для мусульманских феминисток является элемент свободы выбора в интерпретации исламской одежды, в отличии от исламистов, которые утверждают, что хиджаб является символом мусульманского благочестия»
«Актуальным вопросом для мусульманских феминисток сегодня является элемент выбора, связанный с одеждой, и имеет ли женщина право выбирать, носить вуаль или нет» – сообщает Май Ямани (независимая саудовская исследовательница, писательница и антропологиня).
Женщины, выступающие против ношения хиджаба, утверждают, что закрытие всего тела буркой и другими предметами одежды является культурной традицией, возникшей в результате консервативного чтения Корана муллами-мужчинами, и что сам Коран не требует такого покрытия.
Часть мусульманских феминисток, в том числе француженки Фадела Амара и Хеди Мхенни, поддерживают запрет на ношение хиджаба. Они утверждают, что он по своей сути представляет собой порабощение женщин. Амара поддержала запрет Франции на ношение хиджаба в общественных местах, заявив, что «вуаль является видимым символом порабощения женщин, и поэтому ей нет места в смешанных и светских пространствах французской системы государственных школ». Мхенни поддержала запрет на ношение хиджаба в Тунисе на аналогичных основаниях.
ФЕМИНИСТСКИЙ ПЕРЕВОД КОРАНА
В основе исламского феминизма лежит то, что Коран учит принципу равенства всех людей и что практической реализации равноправия между женщинами и мужчинами помешала патриархальная идеология. Исламское право (фикх), сформировавшееся в своей классической форме к концу III в., было тесно связано с патриархальным мировоззрением того периода.
Именно средневековая правовая модель, впитавшая в себя патриархальные элементы, лежит в основе современных видов шариата. Хадисы (предания о действиях и словах Мухаммеда) также часто использовались как средство закрепления патриархальных идей и практик. Следовательно, приоритетным для феминистской теории является базовый текст ислама – Коран.
Исламский феминизм ближе всего относится к «позиционному феминизму», в рамках которого предлагается наличие «женского взгляда и опыта» на вещи. В данном случае это женский взгляд на Коран, другие священные тексты, а также на традиции.
Также исламский феминизм предполагает разграничение Корана, являющегося Словом Божьим, и фикх, которые являются попыткой понять и интерпретировать директивы с субъективной точки зрения. Исламские феминистки говорят, что и сам Коран требуется разделить на вечное и временное. Для этого следует хорошо изучить контекст ниспослания определенного аята (единицы Корана), то есть контекстуализировать аят, и с опорой на это знание попытаться понять, какое общее этическое предписание стоит за коранической директивой. Это этическое предписание является вечным, а конкретная кораническая директива – временной, поскольку она связана с обстоятельствами арабского общества VII в.
Также исламский феминизм выступает за деконструкцию мусульманской традиции. По мнению феминисток, эта традиция всецело является патриархальной, поскольку уже в первые века ислама женщины были лишены доступа к науке истолкования Корана, к теологии, к фикху и другим областям религиозного знания. В результате религиозная традиция стала отражать исключительно мужской взгляд, который к тому же был мизогинным.
В основе исламского феминизма лежит то, что Коран учит принципу равенства всех людей и что практической реализации равноправия между женщинами и мужчинами помешала патриархальная идеология. Исламское право (фикх), сформировавшееся в своей классической форме к концу III в., было тесно связано с патриархальным мировоззрением того периода.
Именно средневековая правовая модель, впитавшая в себя патриархальные элементы, лежит в основе современных видов шариата. Хадисы (предания о действиях и словах Мухаммеда) также часто использовались как средство закрепления патриархальных идей и практик. Следовательно, приоритетным для феминистской теории является базовый текст ислама – Коран.
Исламский феминизм ближе всего относится к «позиционному феминизму», в рамках которого предлагается наличие «женского взгляда и опыта» на вещи. В данном случае это женский взгляд на Коран, другие священные тексты, а также на традиции.
Также исламский феминизм предполагает разграничение Корана, являющегося Словом Божьим, и фикх, которые являются попыткой понять и интерпретировать директивы с субъективной точки зрения. Исламские феминистки говорят, что и сам Коран требуется разделить на вечное и временное. Для этого следует хорошо изучить контекст ниспослания определенного аята (единицы Корана), то есть контекстуализировать аят, и с опорой на это знание попытаться понять, какое общее этическое предписание стоит за коранической директивой. Это этическое предписание является вечным, а конкретная кораническая директива – временной, поскольку она связана с обстоятельствами арабского общества VII в.
Также исламский феминизм выступает за деконструкцию мусульманской традиции. По мнению феминисток, эта традиция всецело является патриархальной, поскольку уже в первые века ислама женщины были лишены доступа к науке истолкования Корана, к теологии, к фикху и другим областям религиозного знания. В результате религиозная традиция стала отражать исключительно мужской взгляд, который к тому же был мизогинным.
А ЧТО В РОССИИ?
В России ношение хиджаба не регламентируется на уровне страны, однако в некоторых регионах есть запреты.
В 2013 г. прокуратура Ставропольского края запретила носить хиджабы в школах (позже Верховный суд поддержал этот запрет), утверждая, что посещение ученицами школы в хиджабах противоречит светскому характеру образования в стране.
Самыми резонансными были меры, принятые в Республике Мордовии в 2014–2015 гг. Было принято постановление «Об утверждении Основных требований к школьной одежде» со специальным пунктом: «обучающимся запрещается ношение в образовательных организациях: головных уборов в помещениях образовательных организаций».
Администрация школ массово преследовала девочек, которые приходили в платках. Под угрозой увольнения оказались и учительницы, преподававшие в головных уборах. В декабре 2016 г. им было предложено уволиться по собственному желанию, а в январе 2017 г. учительницам-мусульманкам были сделаны выговоры за ношение платков. Давление распространилось и на студенток Мордовского государственного университета им. Н.П. Огарева.
В России есть республики, в которых половина или большая часть населения причисляет себя к исламу. Так, согласно проведенному в 2012 году опросу, около 51% опрошенных татарстанцев считают себя мусульманами.
Среди татар на 2011 год около 90% причисляют себя к исламу. Порой татары, отождествляя себя с исламом, могут и вовсе не верить в Бога, так как подобное отождествление стало частью этнической идентичности.
Лишь 5% девушек в Татарстане на момент опроса носили хиджаб, 14% хотели бы его носить, но не могут, опасаясь негативной реакции окружающих, из-за того, что они не готовы его надеть или не считают, что они достойны. А 48% заявили, что не будут носить платок.
Почти 40% молодых татар при этом одобрительно относятся к тому, что татарские девушки носят хиджаб, 48% нейтрально и только 14% неодобрительно.
Больше половины опрошенных хотя бы частично соблюдали предписанные исламом практики, например, ходили в мечеть, читали намаз (молитву) или соблюдали уразу (пост).
Для татар, которые ощущают себя меньшинством в России и живут в стране, где на государственном уровне и в СМИ все чаще подчеркивается православность, ислам выполняет роль барьера против ассимиляции в иноэтническую общность.
Многие татары в религии видят также и средство возрождения этнической культуры.
В России ношение хиджаба не регламентируется на уровне страны, однако в некоторых регионах есть запреты.
В 2013 г. прокуратура Ставропольского края запретила носить хиджабы в школах (позже Верховный суд поддержал этот запрет), утверждая, что посещение ученицами школы в хиджабах противоречит светскому характеру образования в стране.
Самыми резонансными были меры, принятые в Республике Мордовии в 2014–2015 гг. Было принято постановление «Об утверждении Основных требований к школьной одежде» со специальным пунктом: «обучающимся запрещается ношение в образовательных организациях: головных уборов в помещениях образовательных организаций».
Администрация школ массово преследовала девочек, которые приходили в платках. Под угрозой увольнения оказались и учительницы, преподававшие в головных уборах. В декабре 2016 г. им было предложено уволиться по собственному желанию, а в январе 2017 г. учительницам-мусульманкам были сделаны выговоры за ношение платков. Давление распространилось и на студенток Мордовского государственного университета им. Н.П. Огарева.
В России есть республики, в которых половина или большая часть населения причисляет себя к исламу. Так, согласно проведенному в 2012 году опросу, около 51% опрошенных татарстанцев считают себя мусульманами.
Среди татар на 2011 год около 90% причисляют себя к исламу. Порой татары, отождествляя себя с исламом, могут и вовсе не верить в Бога, так как подобное отождествление стало частью этнической идентичности.
Лишь 5% девушек в Татарстане на момент опроса носили хиджаб, 14% хотели бы его носить, но не могут, опасаясь негативной реакции окружающих, из-за того, что они не готовы его надеть или не считают, что они достойны. А 48% заявили, что не будут носить платок.
Почти 40% молодых татар при этом одобрительно относятся к тому, что татарские девушки носят хиджаб, 48% нейтрально и только 14% неодобрительно.
Больше половины опрошенных хотя бы частично соблюдали предписанные исламом практики, например, ходили в мечеть, читали намаз (молитву) или соблюдали уразу (пост).
Для татар, которые ощущают себя меньшинством в России и живут в стране, где на государственном уровне и в СМИ все чаще подчеркивается православность, ислам выполняет роль барьера против ассимиляции в иноэтническую общность.
Многие татары в религии видят также и средство возрождения этнической культуры.
ВЫВОД
Как мы видим, хиджаб, прикрытие тела или изоляция женщин из общественных пространств исторически не являлись типичными для ислама. Хиджаб же прошел через сложный цикл истории и символизировал не только религию носящей его женщины, но и ее этические убеждения, социальную и политическую обстановку. Ислам и ношение хиджаба могут быть и частью этнической идентичности. Но также хиджаб может быть и навязанной, насильственной практикой.
Среди же исламских феминисток и исследовательниц нет единой точки зрения на вуаль. Некоторые из них считают, что ношение вуали может быть свободным выбором женщины и надо учитывать этот выбор. Другие расценивают вуаль исключительно как инструмент дискриминации женщин.
Как мы видим, хиджаб, прикрытие тела или изоляция женщин из общественных пространств исторически не являлись типичными для ислама. Хиджаб же прошел через сложный цикл истории и символизировал не только религию носящей его женщины, но и ее этические убеждения, социальную и политическую обстановку. Ислам и ношение хиджаба могут быть и частью этнической идентичности. Но также хиджаб может быть и навязанной, насильственной практикой.
Среди же исламских феминисток и исследовательниц нет единой точки зрения на вуаль. Некоторые из них считают, что ношение вуали может быть свободным выбором женщины и надо учитывать этот выбор. Другие расценивают вуаль исключительно как инструмент дискриминации женщин.
20 АПРЕЛЯ / 2024
