Тата Олейник против феминизма
ВСТУПЛЕНИЕ
Однажды нас попросили разобрать статью Таты Олейник в журнале «Maxim». Называется она «Призрак феминизма», с текстом можно ознакомиться здесь. Мы уже сталкивались с этим автором и остались не слишком высокого мнения об уровне ее текстов. Но этот, пожалуй, переплюнул все предыдущие. Тата словно бы по всему интернету собирала различные стереотипы про мужчин и женщин, пытаясь воткнуть в свою статью их как можно больше. По одной только истории понадобилось бы написать статью в 2-3 раза больше этой, чтобы разобрать все ее утверждения.
Однако мы считаем, что представленного ниже разбора будет достаточно, чтобы оценить общий уровень текста Таты.
Однажды нас попросили разобрать статью Таты Олейник в журнале «Maxim». Называется она «Призрак феминизма», с текстом можно ознакомиться здесь. Мы уже сталкивались с этим автором и остались не слишком высокого мнения об уровне ее текстов. Но этот, пожалуй, переплюнул все предыдущие. Тата словно бы по всему интернету собирала различные стереотипы про мужчин и женщин, пытаясь воткнуть в свою статью их как можно больше. По одной только истории понадобилось бы написать статью в 2-3 раза больше этой, чтобы разобрать все ее утверждения.
Однако мы считаем, что представленного ниже разбора будет достаточно, чтобы оценить общий уровень текста Таты.
РАЗБОР
Начнем с того, что статья Таты не имеет сносок, лишь иногда автор говорит об источнике информации. Но и в этих случаях результаты исследований трактуются весьма вольно. Даже фамилии исследователей приведены в искаженном виде. Например, Ричард Ли назван Ричардом Линном. Уже по таким формальным признакам статья не может вызывать доверия. Так как проверять все данные, приводимые Татой Олейник, нет времени, оставим комментарии в отношении некоторых ее суждений об истории.
«Перейдем ко второму, еще более популярному и глобальному мифу: практически всю историю мужчины были привилегированным полом, эксплуатирующим женщин, и ситуация до сих пор остается прежней. Но если мы посмотрим на всю историю человечества, развернув перед глазами карту мира, мы увидим совершенно обратную ситуацию. Женщины исторически были, есть и остаются полом привилегированным. Гораздо более защищенным, чем мужчины. Имеющим больше шансов оставить потомство. Значительно реже погибающим в любых военных конфликтах. Легче и меньше работающим. До определенного уровня развития, если судить по таким племенам, как бушмены в Африке или пираха на Амазонке, которых исследователи застали в полноценном каменном веке, женщины и мужчины пользуются совершенно равными правами, но при этом даже в самых примитивных обществах мужчины уже работают тяжелее и дольше».
Здесь Тата Олейник предлагает свой, довольно примитивный линейный взгляд на исторический процесс. И приписывает своим оппонентам такой же взгляд, перевернутый в обратную сторону. На самом деле, если уж говорить о «всей истории», резонно было бы спросить: истории какой и истории чьей. История первобытности уже охватывает немалые объемы «истории вообще». Но о социальных отношениях в культурах, существовавших до изобретения письменности, мы, по объективным причинам, не можем судить столь же детально и полно, как о культурах поздних эпох и современности.
Вопрос «чьей» в данном случае важен ввиду того, что метод старого эволюционизма в социальных науках, когда культурные различия того или иного социума принимались за стадию развития человеческой культуры вообще, явно устарел. Однолинейную эволюционную схему теперь вытесняют многолинейные и даже нелинейные модели [1, с. 75]. Профессионалы, в том числе в области гендерных исследований, безусловно, это понимают. Внимание к женщине, которое появилось в науке благодаря феминизму, способствует не только раскрытию фактов ее социального угнетения, но и исследованиям наличия определенных прав в тот или иной отрезок истории [2].
В разных исторических обществах статус женщины был различен. И дело далеко не всегда в степени развития. Например, находящиеся на одной с бушменами стадии развития хозяйства охотники-собиратели Центральной Австралии представляют из себя общество, где «положение женщин является исключительно неравноправным» и «уровень этого неравноправия по многим параметрам превосходит таковой у подавляющего большинства всех известных науке обществ (включая сложные стратифицированные общества)» [1, c. 31–32]. С другой стороны, в развитой минойской цивилизации, по всей видимости, женщины обладали достаточно высоким социальным статусом [3]. Впрочем, Тата Олейник предлагает оригинальный критерий социальной привилегированности — защищенность. И женщины, на ее взгляд, были более защищены. Они будто бы во всех обществах работали легче и меньше чем мужчины, и меньше погибали в войнах. Так ли это?
Начнем с того, что статья Таты не имеет сносок, лишь иногда автор говорит об источнике информации. Но и в этих случаях результаты исследований трактуются весьма вольно. Даже фамилии исследователей приведены в искаженном виде. Например, Ричард Ли назван Ричардом Линном. Уже по таким формальным признакам статья не может вызывать доверия. Так как проверять все данные, приводимые Татой Олейник, нет времени, оставим комментарии в отношении некоторых ее суждений об истории.
«Перейдем ко второму, еще более популярному и глобальному мифу: практически всю историю мужчины были привилегированным полом, эксплуатирующим женщин, и ситуация до сих пор остается прежней. Но если мы посмотрим на всю историю человечества, развернув перед глазами карту мира, мы увидим совершенно обратную ситуацию. Женщины исторически были, есть и остаются полом привилегированным. Гораздо более защищенным, чем мужчины. Имеющим больше шансов оставить потомство. Значительно реже погибающим в любых военных конфликтах. Легче и меньше работающим. До определенного уровня развития, если судить по таким племенам, как бушмены в Африке или пираха на Амазонке, которых исследователи застали в полноценном каменном веке, женщины и мужчины пользуются совершенно равными правами, но при этом даже в самых примитивных обществах мужчины уже работают тяжелее и дольше».
Здесь Тата Олейник предлагает свой, довольно примитивный линейный взгляд на исторический процесс. И приписывает своим оппонентам такой же взгляд, перевернутый в обратную сторону. На самом деле, если уж говорить о «всей истории», резонно было бы спросить: истории какой и истории чьей. История первобытности уже охватывает немалые объемы «истории вообще». Но о социальных отношениях в культурах, существовавших до изобретения письменности, мы, по объективным причинам, не можем судить столь же детально и полно, как о культурах поздних эпох и современности.
Вопрос «чьей» в данном случае важен ввиду того, что метод старого эволюционизма в социальных науках, когда культурные различия того или иного социума принимались за стадию развития человеческой культуры вообще, явно устарел. Однолинейную эволюционную схему теперь вытесняют многолинейные и даже нелинейные модели [1, с. 75]. Профессионалы, в том числе в области гендерных исследований, безусловно, это понимают. Внимание к женщине, которое появилось в науке благодаря феминизму, способствует не только раскрытию фактов ее социального угнетения, но и исследованиям наличия определенных прав в тот или иной отрезок истории [2].
В разных исторических обществах статус женщины был различен. И дело далеко не всегда в степени развития. Например, находящиеся на одной с бушменами стадии развития хозяйства охотники-собиратели Центральной Австралии представляют из себя общество, где «положение женщин является исключительно неравноправным» и «уровень этого неравноправия по многим параметрам превосходит таковой у подавляющего большинства всех известных науке обществ (включая сложные стратифицированные общества)» [1, c. 31–32]. С другой стороны, в развитой минойской цивилизации, по всей видимости, женщины обладали достаточно высоким социальным статусом [3]. Впрочем, Тата Олейник предлагает оригинальный критерий социальной привилегированности — защищенность. И женщины, на ее взгляд, были более защищены. Они будто бы во всех обществах работали легче и меньше чем мужчины, и меньше погибали в войнах. Так ли это?
Труд в поте лица
Прежде всего, следует различать тяжесть труда и его продолжительность. В условиях, когда мы имеем две разных достаточно тяжелых формы деятельности, какая из них тяжелее — определить бывает сложно. Но Тата Олейник смешивает эти две категории. Р. Ли действительно писал, что мужчины добе тратят на работу больше времени, чем женщины. Это, правда, по данным того же автора, не мешает «слабому полу» обеспечивать 55% запасов еды [4, p. 59]. При этом мужчины больше тратят времени на добывание пищи и изготовление орудий труда. У женщин больше, чем у мужчин уходит времени на домашнее хозяйство [4, p. 61]. О тяжести труда (а в данном случае даже многих видов трудов) автор ничего не пишет.
Что мы знаем о пираха? Этот этнос довольно плохо изучен. Рыбная ловля, которая считается здесь преимущественно «мужским» занятием, действительно занимает значительно больше времени, чем собирательство [5, c. 92]. Однако выкапывание маниоки в лесах и огородах (да, у этого «дикого» народа из каменного века есть огороды) по словам Д.Л. Эверетта, прожившего добрую часть жизни среди пираха: «долгая и тяжелая работа, требующая немалой выносливости» [5, c. 32–33]. В целом, количество затраченного на работу времени у мужчин и женщин пираха, кажется, никто не считал. При этом последовательного деления на мужские и женские занятия у этого народа не существует. И ловить рыбу, и охотиться могут и женщины. Правда, без лука. Но не из-за особой заботы о будущих роженицах: гулять по лесу, в котором водятся ягуары, кажется безопаснее с оружием, а не собачкой. Просто «Лук — оружие исключительно мужское» [5, c. 112]. Владение оружием со стороны мужчин, в свою очередь, делает их более инициативными в акциях агрессивного общения с внешним миром [5, c. 77–82, 154–160].
Таким образом, даже в упомянутых Татой Олейник обществах не все так просто с определением тяжести и продолжительности женского/мужского труда. Но насколько это хорошие представители «каменного века»? Пираха, обладая уникальной, возможно, очень архаичной грамматикой языка, возделывают огороды, торгуют с бразильцами и используют для охоты и убийства огнестрельное оружие [5, c. 81, 114, 135]. Это опять возвращает нас к проблеме альтернативных путей развития. Два общества никак не могут говорить за все человечество. А гендерные роли, в известной степени вариативны.
В разборах EQUALITY не раз отмечалось, что в разных племенных коллективах мужчины и женщины могли выполнять разные функции [6, 7]. Особенно не вписывается в смелое обобщение Таты Олейник социум тчамбули. Где женщины экономически активны, «ловят рыбу, занимаются ткачеством, торгуют» [8, c. 109], а мужчины проводят день в праздности: занимаются резьбой по дереву, рисованием, сплетнями [9, c. 65].
«В обществе пигмеев племени Мбути женщины не только занимаются охотой… но даже продолжают эту деятельность в период беременности и снова приступают к ней вскоре после родов» [8, c. 109]. Для Таты Олейник очевидно, что различия в социальном поведении мужчины и женщины обусловлены биологическими различиями. И способностью женщины к деторождению. Но вариативность поведения мужчин и женщин в разных обществах и культурах наталкивает социологов на мысль о том, что «половые различия используются обществом, как основа для дифференциации социальных ролей, но сущность этих ролей не является биологически обусловленной такими факторами, как более внушительные размеры мужчин и способность женщин к деторождению» [8, c. 110].
Может все меняется во время возникновения производящего хозяйства? Когда появляется настоящая эксплуатация, а труд становится более постоянным и изнурительным? Тата Олейник пишет:
«С продвижением на север, увеличением плотности населения, развитием земледелия, строительства, мореходства и скотоводства гендерные трудовые роли разнятся еще больше. Женщины в муках рожают чад, но основной пот, как и было обещано, на лице мужчин. Даже у самых низших слоев женщин берегут от действительно тяжелого труда: женщины не пашут, не рубят лес, не строят дома и крепости, не мостят дороги, очень редко косят, не рыбачат в море, не занимаются землеустройством, рытьем арыков и прочая и прочая. Конечно, жизнь крестьянок и работниц нередко тяжела, но их тяготы несопоставимы с грузом на плечах мужчин. Куда бы мы ни посмотрели, мы видим одну и ту же картину: эксплуатируют не женщин, эксплуатируют мужчин, если можно вообще говорить об эксплуатации одного пола другим, когда речь идет о выживании семьи, племени или народа. Женский пол с его уникальной специализацией - способностью к рождению детей - неизбежно становился привилегированным».
Здесь, несмотря на отсутствие ссылок, виден один из источников информации Таты Олейник. И это Библия (Быт. 3:16–19). Именно в ней, после изгнания из рая, бог наказывает Еву необходимостью подчиняться мужу и в муках рожать детей, а Адама трудиться в поте лица, пока он не возвратится в прах. Справедливости ради, следует отметить, что даже в этом источнике то, что справедливо в отношении к Адаму, отчасти применимо и к Еве (иначе женщины не умирали бы). Но реальность была сложнее и тяжелее идеологем классового общества.
К выводу о том, что разделение труда обусловлено далеко не биологическими особенностями, исследователи приходят не только на базе изучения так называемых «первобытных» обществ, но и на примере этого разделения в разных странах XVIII–XIX вв. Как пишет Р. Зидер: «Посев и пахота — мужские для Центральной Европы занятия — в некоторых скандинавских регионах выполнялись женщинами» [10, c. 30]. В регионах Финляндии, где практиковалось такое разделения труда, «мужчины занимались преобладавшим по значению лесным хозяйством, а также рыбной ловлей и охотой» [10, c. 30]. Женщины в Европе XIX в. работали и на лесоповалах, и заменяя «одного из мужчин при распилке деревьев двуручной пилой» [10, c. 30]. Косили, управляли бороной и сохой и вообще, работали в поле наравне с мужчинами женщины и в некоторых регионах России XIX–XX вв. [11, c. 17].
Прежде всего, следует различать тяжесть труда и его продолжительность. В условиях, когда мы имеем две разных достаточно тяжелых формы деятельности, какая из них тяжелее — определить бывает сложно. Но Тата Олейник смешивает эти две категории. Р. Ли действительно писал, что мужчины добе тратят на работу больше времени, чем женщины. Это, правда, по данным того же автора, не мешает «слабому полу» обеспечивать 55% запасов еды [4, p. 59]. При этом мужчины больше тратят времени на добывание пищи и изготовление орудий труда. У женщин больше, чем у мужчин уходит времени на домашнее хозяйство [4, p. 61]. О тяжести труда (а в данном случае даже многих видов трудов) автор ничего не пишет.
Что мы знаем о пираха? Этот этнос довольно плохо изучен. Рыбная ловля, которая считается здесь преимущественно «мужским» занятием, действительно занимает значительно больше времени, чем собирательство [5, c. 92]. Однако выкапывание маниоки в лесах и огородах (да, у этого «дикого» народа из каменного века есть огороды) по словам Д.Л. Эверетта, прожившего добрую часть жизни среди пираха: «долгая и тяжелая работа, требующая немалой выносливости» [5, c. 32–33]. В целом, количество затраченного на работу времени у мужчин и женщин пираха, кажется, никто не считал. При этом последовательного деления на мужские и женские занятия у этого народа не существует. И ловить рыбу, и охотиться могут и женщины. Правда, без лука. Но не из-за особой заботы о будущих роженицах: гулять по лесу, в котором водятся ягуары, кажется безопаснее с оружием, а не собачкой. Просто «Лук — оружие исключительно мужское» [5, c. 112]. Владение оружием со стороны мужчин, в свою очередь, делает их более инициативными в акциях агрессивного общения с внешним миром [5, c. 77–82, 154–160].
Таким образом, даже в упомянутых Татой Олейник обществах не все так просто с определением тяжести и продолжительности женского/мужского труда. Но насколько это хорошие представители «каменного века»? Пираха, обладая уникальной, возможно, очень архаичной грамматикой языка, возделывают огороды, торгуют с бразильцами и используют для охоты и убийства огнестрельное оружие [5, c. 81, 114, 135]. Это опять возвращает нас к проблеме альтернативных путей развития. Два общества никак не могут говорить за все человечество. А гендерные роли, в известной степени вариативны.
В разборах EQUALITY не раз отмечалось, что в разных племенных коллективах мужчины и женщины могли выполнять разные функции [6, 7]. Особенно не вписывается в смелое обобщение Таты Олейник социум тчамбули. Где женщины экономически активны, «ловят рыбу, занимаются ткачеством, торгуют» [8, c. 109], а мужчины проводят день в праздности: занимаются резьбой по дереву, рисованием, сплетнями [9, c. 65].
«В обществе пигмеев племени Мбути женщины не только занимаются охотой… но даже продолжают эту деятельность в период беременности и снова приступают к ней вскоре после родов» [8, c. 109]. Для Таты Олейник очевидно, что различия в социальном поведении мужчины и женщины обусловлены биологическими различиями. И способностью женщины к деторождению. Но вариативность поведения мужчин и женщин в разных обществах и культурах наталкивает социологов на мысль о том, что «половые различия используются обществом, как основа для дифференциации социальных ролей, но сущность этих ролей не является биологически обусловленной такими факторами, как более внушительные размеры мужчин и способность женщин к деторождению» [8, c. 110].
Может все меняется во время возникновения производящего хозяйства? Когда появляется настоящая эксплуатация, а труд становится более постоянным и изнурительным? Тата Олейник пишет:
«С продвижением на север, увеличением плотности населения, развитием земледелия, строительства, мореходства и скотоводства гендерные трудовые роли разнятся еще больше. Женщины в муках рожают чад, но основной пот, как и было обещано, на лице мужчин. Даже у самых низших слоев женщин берегут от действительно тяжелого труда: женщины не пашут, не рубят лес, не строят дома и крепости, не мостят дороги, очень редко косят, не рыбачат в море, не занимаются землеустройством, рытьем арыков и прочая и прочая. Конечно, жизнь крестьянок и работниц нередко тяжела, но их тяготы несопоставимы с грузом на плечах мужчин. Куда бы мы ни посмотрели, мы видим одну и ту же картину: эксплуатируют не женщин, эксплуатируют мужчин, если можно вообще говорить об эксплуатации одного пола другим, когда речь идет о выживании семьи, племени или народа. Женский пол с его уникальной специализацией - способностью к рождению детей - неизбежно становился привилегированным».
Здесь, несмотря на отсутствие ссылок, виден один из источников информации Таты Олейник. И это Библия (Быт. 3:16–19). Именно в ней, после изгнания из рая, бог наказывает Еву необходимостью подчиняться мужу и в муках рожать детей, а Адама трудиться в поте лица, пока он не возвратится в прах. Справедливости ради, следует отметить, что даже в этом источнике то, что справедливо в отношении к Адаму, отчасти применимо и к Еве (иначе женщины не умирали бы). Но реальность была сложнее и тяжелее идеологем классового общества.
К выводу о том, что разделение труда обусловлено далеко не биологическими особенностями, исследователи приходят не только на базе изучения так называемых «первобытных» обществ, но и на примере этого разделения в разных странах XVIII–XIX вв. Как пишет Р. Зидер: «Посев и пахота — мужские для Центральной Европы занятия — в некоторых скандинавских регионах выполнялись женщинами» [10, c. 30]. В регионах Финляндии, где практиковалось такое разделения труда, «мужчины занимались преобладавшим по значению лесным хозяйством, а также рыбной ловлей и охотой» [10, c. 30]. Женщины в Европе XIX в. работали и на лесоповалах, и заменяя «одного из мужчин при распилке деревьев двуручной пилой» [10, c. 30]. Косили, управляли бороной и сохой и вообще, работали в поле наравне с мужчинами женщины и в некоторых регионах России XIX–XX вв. [11, c. 17].
Жизнь за царя
Может мужчины больше рисковали на войне? Была ли война сугубо мужским занятием? Опять все зависит от конкретного общества. «В древнем царстве Дагомея… почти половину всех воинов составляли женщины» [8, c. 109–110]. Дагомейские воительницы выгодно отличались «от мужчин выносливостью, свирепостью в бою, меткостью стрельбы из ружей… и преданностью царю» [12, с. 238]. Здесь нет смысла упоминать все общества, в которых в той или иной степени женщины принимали участие в войне.
Тата Олейник могла бы возразить, что большинство войн в истории человечества так или иначе велось войсками, состоящими из мужчин. Однако здесь следует учитывать, что далеко не все мужчины рисковали оказаться на военной службе. С военными обычаями тоже везде было по-разному. В Хазарии, например, власть опиралась на наемное войско [13, c. 316]. Риск умереть на поле сражения тоже зависел от конкретных обстоятельств и вооружения. В то время, как с высокой материнской смертностью научились эффективно бороться лишь в 1930-х гг [14, p. 243]. Так что до «пятнадцатой беременности» надо было еще умудриться дожить.
Может мужчины больше рисковали на войне? Была ли война сугубо мужским занятием? Опять все зависит от конкретного общества. «В древнем царстве Дагомея… почти половину всех воинов составляли женщины» [8, c. 109–110]. Дагомейские воительницы выгодно отличались «от мужчин выносливостью, свирепостью в бою, меткостью стрельбы из ружей… и преданностью царю» [12, с. 238]. Здесь нет смысла упоминать все общества, в которых в той или иной степени женщины принимали участие в войне.
Тата Олейник могла бы возразить, что большинство войн в истории человечества так или иначе велось войсками, состоящими из мужчин. Однако здесь следует учитывать, что далеко не все мужчины рисковали оказаться на военной службе. С военными обычаями тоже везде было по-разному. В Хазарии, например, власть опиралась на наемное войско [13, c. 316]. Риск умереть на поле сражения тоже зависел от конкретных обстоятельств и вооружения. В то время, как с высокой материнской смертностью научились эффективно бороться лишь в 1930-х гг [14, p. 243]. Так что до «пятнадцатой беременности» надо было еще умудриться дожить.
Ведьмы, препятствующие сексу
Тата Олейник пишет:
«Или взять, например, контроль над сексуальностью женщин - еще одно преступление патриархата. Да, в патриархальных культурах этот контроль распространен. Но придумали его отнюдь не мужчины, которым, как полу в целом, он был не слишком выгоден. Один из самых жестоких методов контроля - это, конечно, практикуемое в Азии и Северной Африке полное женское обрезание (инфибуляция) - удаление клитора, половых губ и ушивание вагины. Вот только это очень древний и совершенно женский институт. Он позволял когда-то старухам и господствующим нимфам - матерям племени - контролировать рождаемость, ограничивая контакты девственниц с мужчинами».
Часто обряд женского обрезания сопровождал инициацию: необрезанные могут не считаться за женщин [15, c. 120, 124]. Калечащие операции во время инициаций проводились специальными людьми — «нганга» [15, c. 118]. Для женщины смысл инициации — «очищение ее сущности», ведь после менструаций, как думали, она становилась опасной для социума [15, c. 119]. Как женская, так и мужская инициация предполагают определенную изоляцию от общества. В некоторых случаях женщин посвящают во взрослую жизнь коллективно, в специальных группах и под руководством старых воспитательниц [15, c. 119].
Следует отметить, что обрезание совершается на финальной стадии обряда. Связь обрезания с инициациями прослеживается с древних времен, даже в египетских надписях, где «женская “необрезанность” соответствует возрасту незамужней девушки» [16, c. 129]. При этом женское обрезание упоминается рядом с мужским. В других текстах «необрезанность» выступает как синоним чуждого египетскому, характеристика чужой культуры [16, c. 129–130]. Поэтому объяснение появления женского обрезания, данное Татой Олейник весьма спорно. Непонятно, что послужило источником таких интерпретаций. Но то, как автор статьи смешивает проблемы ритуальных практик, мифов и современной борьбы за права женщин, достойно отдельного внимания.
Сюжетов, «в которых герой спасает красавицу от зубов чудовищ, крокодилов и ведьм» достаточно много, и все они могут отражать разные ритуальные практики. Некоторые из них, например, исследователи интерпретируют как отражение женских инициаций, с обрезанием никак не связанных [17]. Но Тата Олейник идет дальше неправомерного смешения вопросов ритуальных практик и мифов, пытаясь приравнять борьбу против растления несовершеннолетних с калечащими операциями:
«Кстати, и сейчас контроль над сексуальностью девственниц является важной задачей нимф. Именно озабоченные матери Америки и прочие женские организации являются самыми горячими сторонницами повышения возраста согласия, гигантских сроков за секс с лицами, не достигшими 18-летия, запрета “сексуальной объективации подростков”, юных девушек в рекламе и прочая».
Пассаж, конечно, понравится читателям журнала «Максим», но стоит ли писать, что здесь не так с логикой?
Тата Олейник пишет:
«Или взять, например, контроль над сексуальностью женщин - еще одно преступление патриархата. Да, в патриархальных культурах этот контроль распространен. Но придумали его отнюдь не мужчины, которым, как полу в целом, он был не слишком выгоден. Один из самых жестоких методов контроля - это, конечно, практикуемое в Азии и Северной Африке полное женское обрезание (инфибуляция) - удаление клитора, половых губ и ушивание вагины. Вот только это очень древний и совершенно женский институт. Он позволял когда-то старухам и господствующим нимфам - матерям племени - контролировать рождаемость, ограничивая контакты девственниц с мужчинами».
Часто обряд женского обрезания сопровождал инициацию: необрезанные могут не считаться за женщин [15, c. 120, 124]. Калечащие операции во время инициаций проводились специальными людьми — «нганга» [15, c. 118]. Для женщины смысл инициации — «очищение ее сущности», ведь после менструаций, как думали, она становилась опасной для социума [15, c. 119]. Как женская, так и мужская инициация предполагают определенную изоляцию от общества. В некоторых случаях женщин посвящают во взрослую жизнь коллективно, в специальных группах и под руководством старых воспитательниц [15, c. 119].
Следует отметить, что обрезание совершается на финальной стадии обряда. Связь обрезания с инициациями прослеживается с древних времен, даже в египетских надписях, где «женская “необрезанность” соответствует возрасту незамужней девушки» [16, c. 129]. При этом женское обрезание упоминается рядом с мужским. В других текстах «необрезанность» выступает как синоним чуждого египетскому, характеристика чужой культуры [16, c. 129–130]. Поэтому объяснение появления женского обрезания, данное Татой Олейник весьма спорно. Непонятно, что послужило источником таких интерпретаций. Но то, как автор статьи смешивает проблемы ритуальных практик, мифов и современной борьбы за права женщин, достойно отдельного внимания.
Сюжетов, «в которых герой спасает красавицу от зубов чудовищ, крокодилов и ведьм» достаточно много, и все они могут отражать разные ритуальные практики. Некоторые из них, например, исследователи интерпретируют как отражение женских инициаций, с обрезанием никак не связанных [17]. Но Тата Олейник идет дальше неправомерного смешения вопросов ритуальных практик и мифов, пытаясь приравнять борьбу против растления несовершеннолетних с калечащими операциями:
«Кстати, и сейчас контроль над сексуальностью девственниц является важной задачей нимф. Именно озабоченные матери Америки и прочие женские организации являются самыми горячими сторонницами повышения возраста согласия, гигантских сроков за секс с лицами, не достигшими 18-летия, запрета “сексуальной объективации подростков”, юных девушек в рекламе и прочая».
Пассаж, конечно, понравится читателям журнала «Максим», но стоит ли писать, что здесь не так с логикой?
Бессмысленность феминизма
Начнем раздел с большой цитаты из статьи Таты:
«Но все это на самом деле детали. Основная проблема феминизма в том, что это не просто агрессивная и не очень правдивая идеология. На самом деле он совершенно бесполезен. Ни одной победы на его счету нет. Да, положение женщины изменилось, и изменилось невероятно. Но добился этого не феминизм. Кольт сделал мужчину и женщину почти равными в бою. Двигатель внутреннего сгорания, современная металлургия и станкостроение помогли преодолеть слабость мышц. Антибиотики, антисептика и контрацепция привели к такому росту населения, что репродукционная нагрузка на женщину упала в несколько раз. Один-два-три ребенка за всю жизнь, никаких выкидышей, детских могилок и толп карапузов. Массовое производство и логистика открыли для нее рабочие места в офисе. И, конечно, человечество тут же перестроилось. Проще всего получилось там, где не было вообще никакого женского движения. В Китае женщин полностью уравняли в правах с мужчинами спустя несколько недель после создания КНР, право женщины на полную самостоятельность продекларировали сперва в Законе о браке, а в 1954 году - в первой же Конституции. И прежде всего дамам, конечно, вручили право на труд. Ковыляя на бинтованных ножках (категорически запрещенных коммунистами сразу после прихода к власти) к местам великих строек, одни из самых закрепощенных женщин мира могли ликовать: патриархат пал! В советской России женский вопрос тоже не был слишком популярен среди крестьянских баб, но это не помешало им оказаться у станков, за партой и в профкомах со скоростью света».
Несмотря на всю абсурдность утверждения, что социальные движения, выдвигающие определенные требования, никак не причастны к реализации этих требований — такие утверждения постоянно встречаются. Причем далеко не только в отношении к феминизму. Что касается содержательной части. Оставим Китай, КНР возникла довольно поздно, а китайские коммунисты активно заимствовали советский опыт. Перейдем к России. И обратимся в первую очередь к реализации прав женщин в политической сфере (где и активно любое социальное движение).
Прогрессивные подвижки в области прав женщин в России начались достаточно рано. Считается, что Россия первая мировая держава, в которой женщины добились избирательного права [18, p. 170]. Это право было предоставлено Временным правительством. Насколько оно было завоеванием предшественниц современного феминизма? Общепринято, что сами события февраля 1917 г. начались с забастовки работниц текстильных предприятий. Очевидцы свидетельствуют о том, что это была именно женская инициатива, впоследствии подхваченная рабочими-мужчинами и вынужденно поддержанная левыми организациями [19].
Сам по себе Женский день, к которому было приурочено выступление, должен был напомнить о проблемах женщин, как отдельной социальной группы, в том числе и в области вопроса об избирательном праве [20, c. 37–38]. Женское избирательное право утвердилось не сразу после падения царизма. 19 марта 1917 г. в Петрограде прошла крупная демонстрация с требованием предоставления женщинам равных прав. В ней «приняли участие около 40 тыс. человек, свыше 90 женских организаций столицы» [20, c. 40]. Право «женщин голосовать и баллотироваться на предстоящих выборах в Учредительное собрание» стало результатом переговоров лидеров этой демонстрации (П. Шишкиной-Явейн) с Временным правительством и Советами [20, c. 40].
Таким образом, завоевание всеобщего избирательного права в России прошло действительно относительно легко. Но в этом активно участвовали как суфражистские организации, так и женское пролетарское движение.
Начнем раздел с большой цитаты из статьи Таты:
«Но все это на самом деле детали. Основная проблема феминизма в том, что это не просто агрессивная и не очень правдивая идеология. На самом деле он совершенно бесполезен. Ни одной победы на его счету нет. Да, положение женщины изменилось, и изменилось невероятно. Но добился этого не феминизм. Кольт сделал мужчину и женщину почти равными в бою. Двигатель внутреннего сгорания, современная металлургия и станкостроение помогли преодолеть слабость мышц. Антибиотики, антисептика и контрацепция привели к такому росту населения, что репродукционная нагрузка на женщину упала в несколько раз. Один-два-три ребенка за всю жизнь, никаких выкидышей, детских могилок и толп карапузов. Массовое производство и логистика открыли для нее рабочие места в офисе. И, конечно, человечество тут же перестроилось. Проще всего получилось там, где не было вообще никакого женского движения. В Китае женщин полностью уравняли в правах с мужчинами спустя несколько недель после создания КНР, право женщины на полную самостоятельность продекларировали сперва в Законе о браке, а в 1954 году - в первой же Конституции. И прежде всего дамам, конечно, вручили право на труд. Ковыляя на бинтованных ножках (категорически запрещенных коммунистами сразу после прихода к власти) к местам великих строек, одни из самых закрепощенных женщин мира могли ликовать: патриархат пал! В советской России женский вопрос тоже не был слишком популярен среди крестьянских баб, но это не помешало им оказаться у станков, за партой и в профкомах со скоростью света».
Несмотря на всю абсурдность утверждения, что социальные движения, выдвигающие определенные требования, никак не причастны к реализации этих требований — такие утверждения постоянно встречаются. Причем далеко не только в отношении к феминизму. Что касается содержательной части. Оставим Китай, КНР возникла довольно поздно, а китайские коммунисты активно заимствовали советский опыт. Перейдем к России. И обратимся в первую очередь к реализации прав женщин в политической сфере (где и активно любое социальное движение).
Прогрессивные подвижки в области прав женщин в России начались достаточно рано. Считается, что Россия первая мировая держава, в которой женщины добились избирательного права [18, p. 170]. Это право было предоставлено Временным правительством. Насколько оно было завоеванием предшественниц современного феминизма? Общепринято, что сами события февраля 1917 г. начались с забастовки работниц текстильных предприятий. Очевидцы свидетельствуют о том, что это была именно женская инициатива, впоследствии подхваченная рабочими-мужчинами и вынужденно поддержанная левыми организациями [19].
Сам по себе Женский день, к которому было приурочено выступление, должен был напомнить о проблемах женщин, как отдельной социальной группы, в том числе и в области вопроса об избирательном праве [20, c. 37–38]. Женское избирательное право утвердилось не сразу после падения царизма. 19 марта 1917 г. в Петрограде прошла крупная демонстрация с требованием предоставления женщинам равных прав. В ней «приняли участие около 40 тыс. человек, свыше 90 женских организаций столицы» [20, c. 40]. Право «женщин голосовать и баллотироваться на предстоящих выборах в Учредительное собрание» стало результатом переговоров лидеров этой демонстрации (П. Шишкиной-Явейн) с Временным правительством и Советами [20, c. 40].
Таким образом, завоевание всеобщего избирательного права в России прошло действительно относительно легко. Но в этом активно участвовали как суфражистские организации, так и женское пролетарское движение.
ОБЩИЕ ИТОГИ
Здесь была разобрана лишь часть исторических аргументов Таты Олейник. Проверка всех данных, упомянутых в статье, требует длительного времени. Также в разборе не затрагивались некоторые оценочные суждения Таты Олейник. Ее понимание социальных привилегий. Однако охваченные темы демонстрируют, что автор статьи в журнале «Максим» работает на соответствующую аудиторию. Которая вполне может быть удовлетворена выборочным отбором фактов, недобросовестной интерпретацией результатов исследований, а порой и откровенным вымыслом.
Здесь была разобрана лишь часть исторических аргументов Таты Олейник. Проверка всех данных, упомянутых в статье, требует длительного времени. Также в разборе не затрагивались некоторые оценочные суждения Таты Олейник. Ее понимание социальных привилегий. Однако охваченные темы демонстрируют, что автор статьи в журнале «Максим» работает на соответствующую аудиторию. Которая вполне может быть удовлетворена выборочным отбором фактов, недобросовестной интерпретацией результатов исследований, а порой и откровенным вымыслом.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1 - Коротаев А.В., Крадин Н.Н., Лынша В.А. Альтернативы социальной эволюции (вводные замечания) // Альтернативные пути к цивилизации / Под. ред. Н.Н. Крадина, А.В. Коротаева, Д.М. Бондаренко, В.А. Лынши. М.: Логос, 2000. С. 24-83.
2 - Пушкарева, Н. Л. (2016). Правовая основа женской имущественной самостоятельности и предприимчивости в Российской империи конца XVIII-начала XIX в. In Материальный фактор и предпринимательство в повседневной жизни населения России: история и современность (pp. 346-351).
3 - Younger J. (2016) Minoan women. Women in antiquity. Real women across the Ancient World. Ed. by S. L. Budin andJ. M. Turfa. Abingdon, New York, Routledge, 573-594.
4 - Lee R.B. The Dobe Ju/ ’hoansi. 4th Edition. Cengage Learning, 2012. 294 p.
5 - Эверетт Д.Л. Не спи — кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей / Сост. А.Д. Кошелев. М.: Издательский Дом ЯСК, 2016. 384 с.
6 - URL: https://vk.com/@g_equality-razbor-nelli-verhovskoi
7 - URL: https://scepsis.net/library/id_3668.html
8 - Смелзер Н.Дж. Социология // Социологические исследования. 1992. № 8. С. 101-112. (URL: http://ecsocman.hse.ru/data/527/044/1217/013.SMELZER.pdf)
9 - Мид М. Культура и мир детства. Избранные произведения. Пер. с англ. и коммент. Ю.А. Асеева. М.: Вост. лит., 1988. 429 с.
10 - Зидер Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец XVIII – начало XX в.) / пер. с нем. Л.А. Овчинцевой; науч. ред. М.Ю. Брандт . М.: ВЛАДОС, 1997. 302 с.
11 - Михайлов А.И. Вотячка. М.: Охрана материнства и младенчества, 1927. 44 с. (URL: http://elibrary.unatlib.ru/dspace/dsview.html)
12 - Кочакова Н.Б. Рождение африканской цивилизации. Ифе. Ойо. Бенин. Дагомея. М.: Наука, 1985. 301 с.
13 - Артамонов М.И. История хазар. Л.: Изд-во гос. Эрмитажа, 1962. 524 с.
14 - Loudon I. (2000) Maternal mortality in the past and its relevance to developingcountries today. The American Journal of Clinical Nutrition, vol. 72, iss. 1, 241-246.
(URL: https://academic.oup.com/ajcn/article/72/1/241S/4729611#xref-ref-6-1)
15 - Кулькова О.С. Мужские и женские инициации в Африке как модели воспроизведения гендерной сакральности // Африка. Гендерное измерение. Сост. и отв. ред. Н.Л. Крылова и Н.А. Ксенофонтова. М., 2010. С. 115-126.
16 - Орехов Р.А. Обрезание в Древнем Египте: интерпретация ритуала с позиций ближневосточной и африканской традиций // Проблемы истории, филологии, культуры. 2014. № 2. С. 124-141.
17 - Бер-Глинка А.И. Змея как сексуальный и брачный партнер человека. (Еще раз о семантике образа змеи в фольклорной традиции европейских народов) // Культурные взаимодействия. Динамика и смыслы. Сборник статей в честь 60-летия И.В. Манзуры / Под ред. С. Церны и Б. Говедарицы. Кишинев, 2016. С. 435-575.
18 - Kaplan T. (1985) On the socialist origins of International Women’s Day. Feminist Studies 11, no. 1, 163-171. (URL: https://libcom.org/files/International%20Women's%20Day.pdf)
19 - Каюров В. Дни февральской революции. URL: http://scepsis.net/library/id_3787.html.
20 - Ритчайлд Р. Непослушные женщины и русские революции 1917 г. // Женщина в российском обществе. 2017. № 2. C. 35-44. (URL: https://womaninrussiansociety.ru/wp-content/uploads/2017/06/R.-Ruthchild_35_44.pdf)
1 - Коротаев А.В., Крадин Н.Н., Лынша В.А. Альтернативы социальной эволюции (вводные замечания) // Альтернативные пути к цивилизации / Под. ред. Н.Н. Крадина, А.В. Коротаева, Д.М. Бондаренко, В.А. Лынши. М.: Логос, 2000. С. 24-83.
2 - Пушкарева, Н. Л. (2016). Правовая основа женской имущественной самостоятельности и предприимчивости в Российской империи конца XVIII-начала XIX в. In Материальный фактор и предпринимательство в повседневной жизни населения России: история и современность (pp. 346-351).
3 - Younger J. (2016) Minoan women. Women in antiquity. Real women across the Ancient World. Ed. by S. L. Budin andJ. M. Turfa. Abingdon, New York, Routledge, 573-594.
4 - Lee R.B. The Dobe Ju/ ’hoansi. 4th Edition. Cengage Learning, 2012. 294 p.
5 - Эверетт Д.Л. Не спи — кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей / Сост. А.Д. Кошелев. М.: Издательский Дом ЯСК, 2016. 384 с.
6 - URL: https://vk.com/@g_equality-razbor-nelli-verhovskoi
7 - URL: https://scepsis.net/library/id_3668.html
8 - Смелзер Н.Дж. Социология // Социологические исследования. 1992. № 8. С. 101-112. (URL: http://ecsocman.hse.ru/data/527/044/1217/013.SMELZER.pdf)
9 - Мид М. Культура и мир детства. Избранные произведения. Пер. с англ. и коммент. Ю.А. Асеева. М.: Вост. лит., 1988. 429 с.
10 - Зидер Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец XVIII – начало XX в.) / пер. с нем. Л.А. Овчинцевой; науч. ред. М.Ю. Брандт . М.: ВЛАДОС, 1997. 302 с.
11 - Михайлов А.И. Вотячка. М.: Охрана материнства и младенчества, 1927. 44 с. (URL: http://elibrary.unatlib.ru/dspace/dsview.html)
12 - Кочакова Н.Б. Рождение африканской цивилизации. Ифе. Ойо. Бенин. Дагомея. М.: Наука, 1985. 301 с.
13 - Артамонов М.И. История хазар. Л.: Изд-во гос. Эрмитажа, 1962. 524 с.
14 - Loudon I. (2000) Maternal mortality in the past and its relevance to developingcountries today. The American Journal of Clinical Nutrition, vol. 72, iss. 1, 241-246.
(URL: https://academic.oup.com/ajcn/article/72/1/241S/4729611#xref-ref-6-1)
15 - Кулькова О.С. Мужские и женские инициации в Африке как модели воспроизведения гендерной сакральности // Африка. Гендерное измерение. Сост. и отв. ред. Н.Л. Крылова и Н.А. Ксенофонтова. М., 2010. С. 115-126.
16 - Орехов Р.А. Обрезание в Древнем Египте: интерпретация ритуала с позиций ближневосточной и африканской традиций // Проблемы истории, филологии, культуры. 2014. № 2. С. 124-141.
17 - Бер-Глинка А.И. Змея как сексуальный и брачный партнер человека. (Еще раз о семантике образа змеи в фольклорной традиции европейских народов) // Культурные взаимодействия. Динамика и смыслы. Сборник статей в честь 60-летия И.В. Манзуры / Под ред. С. Церны и Б. Говедарицы. Кишинев, 2016. С. 435-575.
18 - Kaplan T. (1985) On the socialist origins of International Women’s Day. Feminist Studies 11, no. 1, 163-171. (URL: https://libcom.org/files/International%20Women's%20Day.pdf)
19 - Каюров В. Дни февральской революции. URL: http://scepsis.net/library/id_3787.html.
20 - Ритчайлд Р. Непослушные женщины и русские революции 1917 г. // Женщина в российском обществе. 2017. № 2. C. 35-44. (URL: https://womaninrussiansociety.ru/wp-content/uploads/2017/06/R.-Ruthchild_35_44.pdf)
5 ИЮЛЯ / 2019
Разбор подготовил кандидат исторических наук Даниил Пузанов специально для группы EQUALITY. Некоторые правки внес Алексей Стукальский.
